Право защищать - Страница 94

Шум и яростные проклятия, донесшиеся из коридора, заставили отвлечься от обдумывания этой, без сомнения, очень интересной и важной проблемы и обратить внимание на происходящее вокруг него. Диин довольно усмехнулся про себя, констатировав, что на этот раз он предельно точно просчитал реакцию людей на свои слова и теперь будет иметь удовольствие лицезреть неуловимого ответчика гораздо раньше, чем через час, отведенный им на поиски этого человека. Словно подтверждая его выводы, дверь в зал судебного заседания распахнулась, и двое дюжих молодцов в форменных мундирах с подобающим уважением пропустили в помещение яростно ругающегося и проклинающего их священника.

Жнерен брезгливо наморщил нос, уловив эмоции наконец-то доставленного ответчика, но был предельно вежлив, когда приветствовал первосвященника и предлагал ему занять место в зале. В ответ он удостоился проклятия и угрозы отлучить мерзкую нелюдь от церкви, но как обычно проигнорировал и то и другое, за время работы в должности судьи диин давно привык к подобным выходками ответчиков, а подчас и истцов. Эорор по привычке, оставшейся еще с начала его карьеры, когда он иногда путал формы обращения к сторонам, различающиеся в зависимости от того, кто поддерживает обвинение и велось ли по делу предварительное следствие, напомнил себе, что поскольку в данном случае слушается дело частного обвинения, то не следует называть этого человека обвиняемым, и приступил к выполнению необходимых формальностей, как всегда, пропуская скучные и малопонятные любому нормальному существу церемонии по краю сознания и сосредоточившись на более важных вещах, например, на чувствах и мыслях сторон. Их необходимо было выделить среди бушующего в помещении эмоционального шторма и понять, что они означают, с поправкой на разницу в восприятии одних и тех же событий людьми и диинами.

Процесс тянулся медленно и нудно, Жнерена раздражали резкие всплески эмоций из зала, которыми сопровождались все действия его помощника и ответы сторон. Он никак не мог понять причину этих странных реакций на, казалось бы, вполне обыденные вещи и злился, как орот после неудачной охоты третий день подряд. Когда дело наконец дошло до допроса истиц, Эорор вздохнул с облегчением и воззрился на бледных испуганных женщин, которые, затравленно озираясь, вставали одна за другой, чтобы запинаясь рассказать о том, что с ними произошло. Сначала диин пытался внимательно вслушиваться в их эмоции, стремясь уловить в них малейший диссонанс фальши или притворства, но уже через несколько минут вынужден был отказаться от своего занятия. Слишком много боли и отчаяния таилось в сознании этих несчастных… и безнадежности!

Жнерен недоуменно моргнул, вот уже больше трех лет он не сталкивался с неверием людей в правосудие альтернативных судов. Однако факт оставался фактом, женщины не сомневались в том, что и диин признает их рассказ ложью. Это открытие заставило Эорора внимательнее прислушаться к тому, что пряталось в глубинах их сознания, и в следующий момент он с трудом сдержал нервное рычание, такого он просто не ожидал! Полная покорность судьбе и уверенность в том, что любое несчастье, произошедшее с ними, несомненно, является заслуженной карой за прошлые грехи! Оставалось только удивляться, как они с таким настроем вообще решились на борьбу?

– Ложь! Грязная ложь!

Внезапный выкрик священника заставил диина вернуться к реальности и обратить внимание на происходящее во всем помещении, а не только у стола, за которым сидели истицы. Картина, которую он имел сомнительное удовольствие наблюдать в зале судебного заседания, заставила Эорора изумленно приподнять брови. Женщины после первого же выкрика сжались как от удара и замолчали, затравленно озираясь по сторонам. Первосвященник стоял, выпрямившись во весь рост, потрясая кулаками и призывая гнев Саана на богохульниц, осмелившихся очернить его доброе имя, перемежая цитаты из церковных книг с далеко не цензурными выражениями, а присутствующие в помещении журналисты и просто любопытствующие весьма активно его поддерживали.

– Прекратить! - Голос диина легко перекрыл царящий в зале шум. Жнерен презрительно воззрился на застывшего с открытым ртом ответчика и в наступившей испуганной тишине уже гораздо более спокойно промурлыкал: - Вам пока еще не давали слова. Но все-таки я отвечу на ваше заявление о том, что истицы лгут. Должен заметить, за все годы, что я выполнял обязанности судьи, мне очень редко приходилось слышать настолько правдивый рассказ. Теперь это только формальность, но прошу вас все же ответить: вы совершили все то, что только что было перечислено этими женщинами?

Эорор выразительно замолчал, всем своим видом давая понять, что ждет немедленного ответа на свой вопрос. И с интересом наблюдал за тем, как по мере осознания людьми смысла его заявления вытягиваются от удивления и отвращения лица многих из присутствующих в зале человеческих созданий, как бледнеет и покрывается потом первосвященник, до последнего не веривший в подобный исход дела. Диин всегда был в хорошем настроении, когда сталкивался с чем-то новым в психологии людей. А сейчас он имел удовольствие во всех подробностях ощущать эмоции человека, настолько уверенного в своей безнаказанности, что даже высокородные дворяне в этом смысле не могли с ним тягаться, и вдруг совершенно неожиданно обнаружившего, что его уверенность оказалась ложной. Оставалось не совсем понятным, почему у первосвященника вообще возникло подобное заблуждение, в конце концов, информация об альтернативных судах и неподкупности и беспристрастности диинов была общедоступной, а ничего особенного, способного заставить кого-то из его племени отступить от требования Императрицы выносить только справедливые решения, в этом существе, на взгляд Жнерена, не было. Эорор прищурился, ожидая, пока человек соберется с силами для того, чтобы ответить на его вопрос и, естественно, тут же выдать себя с головой. Вот наконец первосвященник справился с собой и, все еще на что-то надеясь, с показной уверенностью произнес: